В московских залах музыка барокко звучит все чаще: исполнители и публика добрались уже до пластов стиля совсем уж глубинно-раритетных. Самые свежие вторжения в тайники барокко – исполнение оперы-маски Джона Блоу «Венера и Адонис» на «Декабрьских вечерах Святослава Рихтера» в ГМИИ им. Пушкина и «Узнанная Семирамида» Николы Порпоры на малой сцене МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко.

Инициатива познакомить русскую публику с оперой Николы Порпоры, некогда знаменитого представителя неаполитанской оперной школы, учителя многих композиторов и певцов, принадлежала дирижеру МАМТ Марии Максимчук. Именно она в 2014 году привезла из Италии партитуру «Узнанной Семирамиды» и загорелась ее исполнить.

Сегодня оперы Порпоры у нас неизвестны, похоже, они в России вообще не звучали. Между тем, композитор планировал поработать при русском императорском дворе, однако этого не произошло – его контракт перехватил предприимчивый конкурент Франческо Арайя (автор первой оперы на русский текст «Цефал и Прокрис», либретто Александра Сумарокова). А позже в России утвердились итальянцы более молодого поколения (Галуппи, Сарти, Паизиелло и др.), и искусство Порпоры так и осталось у нас terra incognita. Мировая премьера оперы состоялась в Венеции в 1729 году. Сегодня с ней можно познакомиться благодаря Чечилии Бартоли, которая включила одну из арий в альбом «Искусство кастратов», но в большей степени благодаря маэстро Стефано Монтанари: он сделал единственную пока полную запись сочинения.

Мария Максимчук давно занимается музыкой барокко, она – основатель и художественный руководитель барочного консорта «Темпо Рестауро», сделала с этим коллективом и солистами МАМТ немало программ. Исполнение оперы Порпоры на малой сцене «Стасика» было уже вторым – месяцем ранее ее представили в Малом зале консерватории, что, строго говоря, и было российской премьерой.

Либретто Метастазио поражает своей антиисторичностью: царица Семирамида оказывается египтянкой и правит Ассирией в мужском обличье (подобно тому, как в Египте это в реальности делала царица Хатшепсут). Кроме того, как и положено в операх того времени, политический и прочий контекст используются либреттистом лишь как фон для многочисленных любовных интриг как самой царицы, так и других героев. Музыка роскошна – многопланова, экспрессивна и виртуозна, удивляет изощренной изобретательностью и мелодики, и оркестрового сопровождения. Вокальные партии – сложнейшие кунштюки, они под силу только певцам с крепкой школой бельканто.

Для своего проекта Максимчук не ангажирует специалистов барочного пения, как это часто бывает, а работает со штатными солистами театра, задействованных в текущем репертуаре. Певцы поют обычно Чайковского и Верди, Пуччини и Вагнера, поэтому для них перестройка голосов, их приспособление к задачам барочной оперы – задача очень непростая. Но абсолютно необходимая. Вспоминается, как Зураб Соткилава ратовал за постановку в Большом театре в 1980-х и 1990-х годах оперы Паизиелло «Прекрасная мельничиха», утверждая, что время от времени необходимо облегчать голоса, разгружать певцов и эмоционально, и физически, петь более легкую музыку и тем самым сохранять пластичность и подвижность голосов. Думается, такая же логика правомерна в случае с «Семирамидой»: артисты вынуждены в ней активно задействовать навыки колоратурного пения, облегчать голоса, делать их более гибкими, что способно принести воистину лечебный эффект.

Не всем это дается с ходу. Например, тенор Валерий Микицкий в партии главного злодея Сибари поет тяжеловесно и с колоратурными пассажами в целом справляется условно. У баритона Антона Зараева (Скитальче) дела обстоят лучше, его голос гибче, но в целом манера очень пафосная, явно романтическая, едва ли подходящая к эстетике бельканто, хотя сам голос умелый и красивый. Сопрано Мария Макеева (Тамири), напротив, с техническими сложностями справляется легко, но вот образ оказывается каким-то трафаретным и мелким, на героиню не тянущим. Зато откровенно порадовали обе меццо-сопрано. В брючной роли Миртео откровенно хороша Наталья Зимина, чей высокий альт обладает необходимой терпкостью, исключительно гармоничной для мужской роли, а технически ей партию удалось сделать очень качественно.

Ну и, наконец, Наталья Владимирская без преувеличения поразила в титульной роли. Солистка театра, в основном поющая партии второго плана и обычно звезд с неба не хватающая, показалась певицей с настоящей харизмой и великолепным техническим оснащением. Ее сочное меццо играючи справлялось с голосоломными трюками, но самое главное, пение оказалось невероятно выразительным, проникновенным, воздействующим, каким-то масштабным. Это была та самая певица, которую доводилось слышать многажды, и одновременно – какая-то совершенно новая, мощная певица, необыкновенно раскрывшаяся в интересном и сложном образе.

Матусевич Александр
Играем с начала, 2 января 2020